ТЕНЬ ТВОЕЙ УЛЫБКИ

     На Амой очень тусклый рассвет. Мрачное небо не желает пропускать солнечные лучи, и тяжелая серость туманом окутывает все вокруг.

     На Амой холодная осень. Холодная и дождливая, и капли воды застывают белесым едва прозрачным туманом.

     Но я не смотрю за окно. И мне не холодно, потому что здесь, в этом месте мне всегда тепло. Здесь я согреваюсь и могу расслабленно лежать, лениво размышляя.

     Только здесь.

     А рядом со мной, почти на мне спит самая главная ценность Амой. Самая главная моя ценность. Он спит крепко и чутко, просыпаясь четко по времени, а до этого наслаждаясь отдыхом и покоем.

     Я знаю, что поваляться в постели ты позволяешь себе только вместе со мной. Я знаю, как мало ты спишь, и поэтому как можно дольше оттягиваю момент, когда мне придется вставать. Стоит мне только пошевелиться, как ты забираешься на меня, обнимая руками и ногами, прижимаешься покрепче и что-то тихо мурлыкаешь мне в волосы. И мои руки притягивают тебя еще ближе, хотя кажется уже ближе некуда, мы и так почти слились в одно и я начинаю медленно всей ладонью гладить тебя по спине, чувствуя горячую атласную кожу под своими пальцами. Твое мурлыкание становится более отчетливым, и губами ты пытаешься прижаться к моей шее.

     - Люблю тебя, - одними губами шепчу я, и ты поднимаешь голову.

     На меня внимательно смотрят два янтарных глаза. Припухшие тонкие губы ярко-красного цвета от безумных ночных поцелуев, темно-рыжие волосы растрепаны. 

     А потом ты улыбаешься. Ты ведь наверняка слышал, что я сказал. Или просто почуял это своим невероятным инстинктом.

     Ты улыбаешься. И твоя улыбка прекраснее всего, что я видел.

     Ты улыбаешься и крепко обнимаешь меня, обдавая горячим дыханием мое ухо:

     - И я люблю тебя, мое совершенство.

     Мы ласкаемся еще несколько минут, это нельзя назвать сексом или прелюдией к нему. Это именно ласки, нежные, чувственные и невероятно желанные! Твои губы так горячи и отзывчивы, что я не могу ими насытиться. Не могу от них оторваться, у меня нет сил прервать наш поцелуй, я вдыхаю твое дыхание, я чувствую твой вкус, он все еще чуть горчит сигаретами. Я закрываю глаза, желая полностью отдаться ощущениям тебя в своих руках.

     Наконец я нехотя отстраняюсь. Мне пора.

     - Мне пора, - говорю я с сожалением, - через час надо быть на работе.

     - И мне пора, - отзываешься ты, - вечером увидимся?

     - Не сегодня, Катце, - я снова подаюсь к тебе и целую в утешение, - вечером прием в честь дипломатов Федерации. Мне надо быть на нем, как ты понимаешь.

     - Бросай свою дипломатию, - довольно легкомысленно хмыкаешь ты, - тебе-то это зачем. Переходи ко мне, я возьму тебя дилером!

     - И как ты себе это представляешь? – смеюсь я.

     - А что? Блонди-дилер. Редкая разновидность.

     - Выдумщик, - я сгребаю тебя в охапку и прижимаю к себе, потом отпускаю.

     Ты фыркаешь и пытаешься поправить растрепанные волосы. Накидываешь халат и берешь со стола пачку сигарет, чтобы вытащить одну и закурить.

     - Мне пора, - с нажимом повторяю я, - иначе я опоздаю на работу!

     - Ну так иди, - пожимаешь плечами ты, чуть искоса глядя на меня, - разве я тебя держу?

     - Катце!

     - Что?

     - Ну не веди себя так!

     - А как?

     Я смотрю на тебя почти обиженно, ты докуриваешь и, затушив сигарету в пепельнице, подходишь ко мне. Обнимаешь, прижимаясь всем телом.

     - Просто я не хочу, чтобы ты уходил, - шепчешь ты, - я уже скучаю. Ты  можешь не пойти на этот свой прием, а?

     - Не могу, - выдыхаю я в рыжие волосы, - во-первых, я обещал Ясону, что там буду.

     - Во-вторых, ты не нарушаешь свои обязанности, - заканчиваешь ты, - что ж, жаль.

     - Я приеду к тебе после приема, - говорю я, - или ты будешь спать?

     - Боюсь, я буду на встрече к этому времени, - протягиваешь ты, и, не давая мне вставить ни слова, целуешь меня, - ох какие мы все занятые. Я тебя люблю!

     Я улыбаюсь и, прижимая к губам твои пальцы, поглаживаю тебя по щеке.

     - Ладно. Созвонимся. До встречи, Катце.

     - До встречи, мой блонди.

     И я направляясь к двери вдруг замираю. Что-то тяжелое и свинцовое на мгновение сковывает внутри. Я медленно оборачиваюсь, чтобы увидеть, как ты смотришь мне вслед, и в твоих губах вторая сигарета за утро.

     - Что случилось? – встревожено спрашиваешь ты.

     Я медленно качаю головой.

     - Не знаю. Накатило что-то.

     Ты улыбаешься своей чуть кривоватой такой насмешливой улыбкой. Такой любимой чудной улыбкой, в которой столько тепла. Только мне. Только для меня.

     - Дорогой мой, ты действительно опоздаешь, если не поторопишься, - наставительно говоришь ты мягким тоном фурнитура, говорящего с непослушным пэтом.

     О чем я не премину тебе сообщить!

     Ты смеешься и заявляешь, что это весьма интересная мысль. И не попробовать ли нам…

     Последние слова ты уже выдыхаешь мне в рот, потому что я впиваюсь в твои губы в поцелуе. Потом отстраняюсь и делаю шаг назад, чувствуя как слетает напряжение.

     В закрывающуюся дверь я слышу в третий раз за это утро от тебя о любви.

     И мысленно отвечаю тебе…

     ………………………………………………………………………………….

     Уж что-то, а дела у блонди не заканчиваются никогда. На моем столе уже утром лежала стопка дисков и распечаток.

     Кто-то из «Green» отпустил шутку, что блонди и работа – вместе веселее.

     Я бы этому шутнику много сказал, но дверь распахнулась, и на пороге появилось белокурое совершенство – господин Ясон Минк.

     - Здравствуй, Рауль, - приветствовал он улыбаясь хищно и удовлетворенно.

     - Добрый день, Ясон, - я поднял голову, - чем обязан?

     - В гости зашел, - сообщил Ясон, - как провел ночь?

     - Что, прости? – я удивленно посмотрел на него.

     - Тебя не было в Апатии. Я звонил тебе около полуночи. Развлекался, Рауль? Интересно, где?

     - Ясон, я проводил исследование и велел фурнитуру отвечать на звонки, что меня нет. Я не предполагал, что понадоблюсь тебе ночью. Почему ты не связался о мной по мобильному телефону? – надо же как легко я научился лгать Первому консулу. Интересно, Юпитер Ясон лжет так же?

     - Я не говорю, что что-то случилось, - усмехнулся Ясон, - позвонил узнать как ты. Ну полагаю, время ты проводил с пользой и интересно.

     Не могу понять – мне кажется или я и правда чувствую какой-то подвох в его словах?

     Наверно все-таки кажется.

     Пока я раздумывал, что ему ответить, глядя в экран, зазвонил его телефон. Ясон несколько минут слушал, потом сказал односложное «ясно», отключил вызов и молчал.

     - Что-то случилось, Ясон? – спросил я, поднимая глаза от своего компьютера.

     - Да. Кое-что. Но тебя это не должно волновать. Это мои дела.

     Я пожал плечами. Твои так твои, у меня и своих хватает.

     Но Ясон стоял возле моего стола о чем-то глубоко задумавшись. Я поднялся и подошел к нему. Положил руку на плечо.

     - Ясон. Что-то не так? Расскажешь?

     Взгляд синих глаз уже давно потерял свое ледяное спокойствие, буквально с момента появления в его жизни этого пэта-монгрела. Но сейчас в нем не было даже сдержанности. Удивление. Недоумение. Раздражение.

     -      Я благодарю тебя за участие, Рауль. Но эта ситуация тебя действительно не касается. Просто умер один из моих дилеров. Очень важных дилеров. Крупная фигура, заменить ее в ближайшее время будет некем.

     По позвоночнику волна онемения. Это же не то, что я….

     - Кто именно? – мой голос мертвенно спокоен.

     - Катце. Рэд. Впрочем, возможно ты его помнишь, он когда-то работал у меня мебелью.

     … Ведь небо не обрушилось на землю, правда? И Амой не исчез. Я это по-прежнему мой собственный кабинет в Эосе…

     - Это достоверно? – холодно спрашиваю я, - ошибки нет?

     - Нет. Это проверенная информация. Рауль, наш разговор придется перенести на более позднее время.

     - Он вполне ждет, Ясон. 

     Первый консул кивнул и скрылся за дверью. Я остался за своим столом невидяще глядя в экран.

     Катце. Умер.

     Эти два слова не могут существовать вместе.

     Катце. Умер.

     Неправда. Это иллюзия, ошибка, дурацкий монгрельский розыгрыш!

     Катце. Умер.

     Не верю! Еще сегодня утром он улыбался мне и говорил, что вечером мы увидимся! Еще сегодня утром его губы были горячими и живыми, его взгляд насмешливым и пристальным!

     Катце. Умер…

     … я… не… могу… понять… я… не… могу… поверить… это неправда… неправда… правда… правда… правда…

     … -  Рауль. Рауль. Рауль!

     Голос был чуть встревоженным и так же чуть раздраженным.

     - Рауль! Да что с тобой!

     Я медленно поднял голову, чтобы упереться в синий взгляд обжигающих глаз. 

     - Ясон, - пробормотал я, - что ты здесь делаешь? Мы же перенесли разговор.

     - Теперь я освободился.

     - А что Катце?

     - Тело? Его кремировали час назад. А в чем дело?

     На меня нахлынула волна тошноты, казалось, вот-вот вывернет наизнанку. Кремировали. Тот, что еще утром говорил, что меня любит, и крепко обнимал горячими руками, теперь просто горстка пепла. Я больше не увижу его янтарных глаз. Я больше не услышу его низкого голоса. Я больше не…

     Ясон придержал меня за плечи и коротким приказом вызвал фурнитура.

     Я очнулся в кресле. Смутно знакомый интерьер. Нейтрально заботливые руки фурнитура придерживают стакан с водой возле моих губ.

     - Как ты себя чувствуешь? – спокойный голос Ясона.

     Интерьер и фурнитур сложились в одну картинку. Апартаменты Первого консула.

     - Ты что-то не то съел, Рауль? Что-то не то выпил? Проводил эксперимент в лаборатории? Я знаю, что ты используешь опасные даже для блонди препараты и излучения. Вероятно, тебе стоит вызвать врача, чтобы тебя осмотрели.        

     - Не нужно, - с трудом выдыхаю я, - со мной все в порядке. Приношу извинения, за доставленные тебе неудобства.

     Я медленно встал с кресла. Покачнулся и Дэрил почтительно придержал меня за локоть.

     Фурнитуры Первого консула всегда отличались изысканной вежливостью.

     Катце…

     Боль обрушилась с новой силой. Я и не подозревал, что так бывает.

     … -  Рауль, мой дом в твоем распоряжении, - сквозь вату в ушах голос Ясона, - у меня дела. В связи с гибелью Катце мне срочно нужен… Рауль!

     Сильные прохладные руки Первого консула. Прохладный шелк перчатки коснулся лба, откидывая волосы.

     Я веду себя неподобающе! Блонди непозволительно терять сознание! Немедленно возьми себя в руки и поднимайся, Рауль Эм! Блонди не позволительно… любить. И терять…

     - Рауль, - прекрасное холодное лицо Ясона так близко, - ну что с тобой? Тебе нужен выходной? Я никогда тебя таким не видел. Что случилось?

     - Как он умер? – слова сорвались прежде, чем я успел остановить их.

     Бровь Первого консула приподнялась.

     - Кто? Катце? Его застрелили во время переговоров. Выстрел в грудь. Он умер через несколько минут. Почему тебя это беспокоит?

     - Ой, Ясон, ну и слепой же ты, - нахальный голос вторгся в сознание, - вы блонди вообще мало что вокруг замечаете.

     - Поясни, - резко потребовал Ясон, и видимо от того, чтобы наказать пэта, его останавливала лишь необходимость придерживать меня.

     Однако уже через мгновение Ясон осторожно помог мне вернуться в кресло и сгреб в охапку своего пэта-монгрела. Вот только этого мальчишки здесь и не хватало!

     - Да чего тут пояснять! Глаза разуй! Твой зануда Советник и рыжий роман крутили.

     - Рауль… - голос Ясона стал зловеще-мурлыкающим, но рука легла на затылок пэта.

     Я поднял на него взгляд.

     - Что?

     - Это правда?

     - А разве это твое дело?

     Ясон усмехнулся.

     - Ну, ты так часто читал мне нотации на тему Рики, что пожалуй, да. Это мое дело.

     Я поднялся.

     - Мне все равно, что ты думаешь, Ясон, и какие выводы делаешь, - холодно сообщил я, - и, пожалуйста, избавь меня от оригинальных измышлений своего пэта.

     - Рауль.

     - Отстань! – мой голос неожиданно повысился.

     - Понятно, - протянул Ясон, - значит Рики прав. И именно с тобой у Катце был роман, который он так тщательно скрывал. Ну-ну, совершенный образец для подражания Рауль Эм. Связаться с кастратом. Весьма изобретательно.

     Боль становилась реальностью. Какая разница, что ты говоришь, Ясон. Хуже чем мне есть, уже не будет. Какая разница, Ясон. Если я все равно… умираю… без него…

     - Ясон! – голос Рики стал резким, - перестань свой садизм проявлять, а. Твой золотоволосый консул сейчас снова в обморок брякнется.

     - Вот только в защите беспородного пэта я и нуждался, - прошипел я.

     - Видимо, да, - согласился черноволосый наглец.

     - Рауль, - Ясон крепко взял меня за локоть, - у тебя действительно был роман с Катце?

     - Да, - обессилено выдохнул я, опуская голову, - и мне все равно, чем теперь я за это буду платить!

     Рука в белой перчатке приподнимает мой подбородок. Синие как айсберг глаза смотрят на меня.

     - Невероятно красив, - протянул Ясон, - бледное лицо, чуть подрагивающие губы, и в зеленых глазах бездна боли. Удивительное зрелище. Оживший Рауль Эм. Жаль, я не успел поговорить с Катце. Интересно, как ему удалось заставить тебя очнуться. Рауль, если бы ты раньше был таким, уверен, я захотел бы сделать тебя своим.

     - Ясон, - мой голос просто уставший, - я не желаю слушать этот бред. Если есть что сказать по делу, говори. Если нет, я возвращаюсь к себе до решения Юпитер.

     - Решения о чем? – странная улыбка появилась на губах Первого консула.

     - О коррекции. Ясон, пожалуйста! – мой голос неожиданно срывается на крик, - оставь меня! Или мне надо убить Рики, чтобы ты понял?!

     Пощечину я получаю быстрее, чем успеваю осознать, что происходит. Медленно поднимаюсь и бреду к выходу. Куда-нибудь, только не здесь. Куда-нибудь, только не сидеть на месте.

     - Рауль!

     - Прочь с дороги, Ясон.

     Ясон больше не задерживает меня, и последнее, что я вижу, это его пэта, который что-то быстро и сердито выговаривает ему. И Ясон задумчиво кивает.

     ……………………………………………………………………

     Это нельзя назвать дождем. Да на Амой и не бывает дождя, под которым хотелось бы погулять. Чаще всего это влага, висящая в воздухе и сырость, которой напитано все. Мои волосы, которые теперь влажными прядями хлещут по лицу, моя одежда, норовящая прилипнуть к телу.

     Тоскливо. Амой вообще очень тоскливое место. Тоскливое и безысходное. Особенно без тебя.

     Холодно. Сыро. Хочется закричать от серой тоски. И нет сил говорить, сердце окутано застывающим туманом, превращающимся в осколки льда.

     У блонди есть сердце.

     Я узнал это совсем недавно.

     Еще утром оно стучало, разгоняя горячую кровь, а сейчас медленно остывает, покрываясь обломками кровавого льда и грязно-белым крошевом снега разбитых желаний. 

     Медленно бредя по пустым улицам, я чувствую, как завывает в переулках ветер и испугано шарахаются случайные прохожие, едва меня увидев.

     Холод. Тоска и грязь.

     И боль, замораживающая изнутри вспышками воспоминаний о том, чего уже никогда не будет.

     А ведь я не выдержу этого, Катце.

     Наверно в машине я снова потерял сознание, а может уснул или что еще. Сейчас мне не понять.

     Ключи от твоего дома есть у меня давно. Только я никогда не был здесь без тебя. Негласное правило. Условие. Наш кодекс вежливости и корректности по отношению друг к другу.

     Но сейчас это уже неважно наверно, да? Сейчас я могу прийти к тебе… хотя бы в твой дом.

     Смятая постель. Бежевые простыни разрисованы золотыми волнами. Ты сказал тогда, что этот цвет отлично подходит к моим волосам, после чего толкнул меня в постель и удовлетворенно улегся сверху, целуя меня в шею.

     Смятая постель. Наше пристанище. Она хранит тепло и запах твоего тела, и мне так хочется уткнуть лицо в подушку.

     Но я не смею. Потому что никогда в эту постель больше не ляжем МЫ. 

     А это твое кресло. Светло-коричневая кожа. Ты проводил в нем часы и дни. Точнее ночи. Включенный компьютер. Табличка на экране «загрузка завершена».

     Я тяжело опускаюсь в кресло. «загрузка завершена». Ты что-то закачивал, но теперь это ни к чему.

     Катце. Ну почему, Катце!

     Катце, я люблю тебя! Почему ты оставил меня!? Ты обещал, что мы будем вместе, пока ты мне не надоешь. Ты не надоел мне! Ты никогда мне не надоешь! Катце! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!

     Мой рыжий дилер. Ты вечно влезаешь в авантюры! … влезал… и больше уже не будешь…

     Катце. Это все словно ночной кошмар. Утром в этой самой постели мы целовались, и ты так не хотел меня отпускать. Утром мы договаривались о новой встрече, говорили друг другу, что нет-нет, этим вечером не выйдет, и знали только одно. Мы увидимся. Любыми путями мы сможем найти время друг для друга хоть на пять минут.  Утром я смотрел в твои янтарные глаза и понимал, что с того дня как ты пришел в мою жизнь я самый счастливый человек. Потому что у меня есть мое сокровище! Мое рыжее сокровище!

     … был…

     Катце. Рука потянулась к тумбочке, где ты хранил сигареты. Несколько пачек открыто, упаковка запечатана. И в самом углу темная пачка с длинными тонкими сигаретами.

     «Black moon». Черные сигареты, начиненные цианидом. Точнее производными цианида. Это яд. Смертельный яд. Ты хранил их «на всякий случай». Ты так говорил, у тебя опасная работа, и эти сигареты тебе необходимы. Я не понимал, зачем. И мрачно просил тебя не перепутать. А ты смеялся и говорил, что эти сигареты не для тебя. 

     И ты был прав, мой дорогой. Не для тебя.

     Не для тебя, Катце.

     У «Black moon» тонкая гладкая оболочка и тяжелый, хотя и тонкий запах. Изысканный аромат смерти.

     Вот интересно, а какие они на вкус? Я не умею курить, но ведь я экспериментатор. Ученый. Почему бы не попробовать?

     … Лжешь, Рауль. Просто тебе хочется сделать глоток этой изысканной смерти…

     Ну а почему нет?

     Гладкий фильтр холодит губы. Да, так вкус гораздо отчетливей.

     Приятный. Горечь миндаль и сладость травы.

     У смерти приятный прохладный вкус. Чем-то похожий на вкус твоих губ, мой рыжеволосый.

     Я улыбаюсь. Мне больно, но я улыбаюсь и чувствую облегчение. Потому что решение принято. Оно рядом, прямо передо мной. И я уже чувствую его запах.

     Щелчок зажигалки. Я совсем не умею курить. Но ведь достаточно просто втянуть в себя дым, и все. Правда?

     … ведь правда?…

      … Я запрокидываю голову назад и медленно делаю первую затяжку, совсем не глубокую, но ведь она только первая…

     … -  Ну ты вообще обнаглел, Рауль! – насмешливо протянул низкий голос где-то  позади меня, - мало того что ввалился в мою квартиру, еще и уселся перед мой комп в мое кресло! Все блонди отличаются жуткой бесцеремонностью!

     Я медленно поворачиваюсь в кресле, и в следующее мгновение чувствую как сильная рука бьет меня по лицу, заставляя выронить сигарету.

     - Ты, б…ть, совсем еб…! Рауль! Коррекции не хватает, твою мать!? – и снова удар по лицу, - долбанутый блонди! Жить надоело!?

     - Катце, - ошеломленно шепчу я, - Катце!

     У блонди здоровая психика, я это знаю. И они не страдают галлюцинациями. Но ведь здоровые блонди и «Black moon» не курят. Он же ведь не видение? Он реальный? Живой? Но как?

     … Все равно… лишь бы это было правдой!

     - Катце! – я сползаю с кресла ему под ноги, обнимая руками за колени и утыкаясь в них лицом, - Катце! Катце!

     - Рауль! – его голос становится испуганным, - что с тобой? Рауль, тебе плохо? Неудачный эксперимент? Ты что-то не то выпил? Не тот препарат? Рауль, да что с тобой?!

     - Ясон тоже это спрашивал, - пробормотал я и вдруг захлебнулся в словах.

     Катце рухнул на колени рядом, обнимая меня, его пальцы прошлись по ресницам, вытирая соленые капли.

     - Рауль, - голос ошеломленный, - ну что ты, Рауль. Ну успокойся, радость моя. Солнышко, ну что случилось? Рауль, я люблю тебя. Успокойся.

     А потом его губы накрыли мои, язык проник внутрь, лаская властно, подчиняя. Его руки зарылись в мои волосы, притягивая ближе, и мне оставалось только всхлипывать в его горячий жадный рот. Я чувствовал, как умелые ловкие пальцы раздевают меня, чувствовал, как нежны и настойчивы его ласки и старался не думать ни о чем, просто понимая, что он рядом.

     Я успокоился через несколько часов, и все ему рассказал. Катце качал головой и говорил, что такие странные сны не свойственны блонди, но иначе как сон чем еще можно объяснить все это? А я смотрел в его янтарные глаза и тихо просил его впредь быть осторожней.

     Мой авантюрист кивал и целовал мое лицо. Он бормотал мне, как сильно он любит меня, и как сильно он потрясен глубиной моей любви к нему.

     И что впредь он будет прятать «Black moon» в сейф!

     А еще он мурлыкался на моей груди и…

     - Так странно это осознавать, - проговорил Катце.

     - Что именно?

     - Что блонди собирался умереть из-за какой-то полукровки, кастрата. Так странно осознавать, что Второй консул едва не покончил с собой, и ведь собирался, из-за дилера черного рынка.

     - Из-за тебя, Катце. Человека, которого я люблю, - спокойно проговорил я, - я собирался умереть вместе с человеком, которого я люблю. Из-за него. По-твоему, блонди на такое не способны?

     - По-моему, ты уникальный блонди, Рауль, - улыбнулось мое рыжее сокровище, - но ты, пожалуйста, лучше живи ради человека, которого ты любишь. Хотя бы потому, что он безумно любит тебя.

     Я прижал его к себе посильнее и с отчаянной отчетливостью понял, что я пропал. Что все, чем я жил стало другим, когда я влюбился в него.

     Рэд Катце. Фактически глава Амойского черного рынка. Продуманный и авантюрный. Язвительный и заботливый. Резкий и нежный.

     Человек, которого я люблю.

     - Я люблю тебя, - прошептал я прямо в его губы и с наслаждением выдохнул, чувствуя его горячее тело на себе.

     - Я люблю тебя больше…

     На полу лежала погасшая «Black moon»…

Golden